Не совсем по заявке... Ну да ладно

Страх. Боль. Холод. Страсть...
Именно они наполнили этот безумный мир. Всегда наполняли. Он всегда отличался от мира, где ярко светило солнце, где Чума была побеждена. Но тут все не так. Все наоборот.

Доцент Горгонова бесшумно кралась по коридорам Тибидохса. Несколько минут, и она на месте. Она добралась до своей цели. Унимая дрожь волнения, сделала шаг вперед. Ее уже ждали...

Кто же знал, что строгая, честная преподавательница нежитеведения по ночам бегала к Чуме. К той, что всегда принимала ее с ужасной улыбкой. От которой она всегда выходила, замотав шею платком, шарфом. Делая все для того, чтоб никто не узнал о случившимся ночью, закрывая следы хозяйствования Чумы.

Женщина нервно шла по подвалам замка, больше всего на свете не желая видеть кого-либо. Но ее надежды не оправдались.

- Здравствуй, Меди, - послышался такой знакомый и родной голос.

- Здравствйте, академик, - сухо, боясь выдать свое предательство.

- Пойдем со мной. У меня есть к тебе дело... Я могу надеяться на твое молчание, Меди? - спросил Сарданапал.

- Да.

Через некоторое время Сарданапал вывел ее к Жутким воротам. Медузия удивленно на него взглянула, не понимая зачем он привел ее сюда.

Послышался шорох, и из темноты вышла она... Горгонова непроизвольно вздрогнула. Дыхание сбилось, а руки инстинктивно поправили шарф на тонкой шее. Во взгляде рыжеволосой промелькнула ненависть. Она сделала шаг к Сарднапалу, словно пытаясь найти у него защиты от той, к которой она бегает каждую ночь. Строгий взгляд поймал удивленный взгляд Чумы.

- Ты с ним? - насмешливый хохот, проникающий в голову болью. - Не думала, что падешь так низко, - усмехнулась темная волшебница, - Ну что же... Как я не хотела втягивать тебя в это, но он привел тебя сюда. Придется помогать. А ведь он всего лишь кукла. Пешка в моей игре. А ты... Ты мое тайное оружие. - Чума бросила взгляд на академика, покорно стоящего в стороне.

Почувствовав на себе ее взгляд, некогда могущественный Черноморов сделал шаг к Жутким воротам. Он действительно был марионеткой. Если бы Горгонова была внимательнее, она бы заметила малюсенькую пластинку размером с гречневую крупинку в его руке.

- Нет! - умоляюще воскликнула Горгонова, - Не он... Прошу тебя... - на глаза женщины навернулись слезы. Она посмотрела на Чуму, пытаясь спасти Черноморова.

Жуткие ворота имели особенность. Человек, открывший их, умирал, каким бы бессмертным он не был.

- Прошу тебя... Можно я открою ворота? - тихо спросила она, ощущая, что не может сделать что-либо, без разрешения а это Чумы, - Я люблю его...

Молчаливая усмешка и сухой кивок. Крики Сарднапала с просьбой остановиться.

Шаг.

Еще один.

Последний.

Громыхающие Ворота прямо перед ней. Предать или спасти всех, погибнув самой?

Смерть в любом случае неизбежна. Крохотный ключ на пальце. Неверное движение и его нет.

Страх. Боль. Холод. Страсть.
Они навсегда остались в этом паршивом, параллельном мире. Но есть и другой... Мир, где Чума побеждена... Мир, где Ворота никогда не будут открыты...

Мир, в котором все хорошо.

Отредактировано Аноним (2014-05-10 09:25:41)

Исполнение №2

2487 слов

- Дернешься, Меди – сама виновата, -  прошипел Сарданапал.
Его холодные, липкие пальцы в последний раз стиснули ее шею, потом отпустили – и горло обожгло болью. Отточенная полоска стали надрезала кожу и вонзилась в стену, как в мягкое масло.  Горгонова зашипела и дернулась вниз – скорее, пока она еще может что-нибудь сделать, пока академик не замкнул этот круг – но опоздала. Второй нож задел кожу от подбородка до уха и тоже ушел в камень. Теперь ее прижимала к стене конструкция, похожая на гигантские  ножницы.
Проклятый Сарданапал знал, что делать - он напоил артефакты ее кровью, и эти железки не остановятся ни перед чем, пока не высосут ее до конца вместе с жизнью. Бессмертие не поможет.
- Не шевелись, - еще раз предупредил академик.
Медузия знала это и без него – только не шевелиться. Не дергаться, не давать чудовищным артефактам повод раскрошить ее позвоночник, разрезать артерии и приступить к трапезе. Тогда, может быть, она не умрет – проживет чуть дольше, чтобы увидеть, как это  кошмарное создание откроет Жуткие ворота и захватит мир.
В любом случае, мертвая, она не сможет помочь хозяйке остановить его.
Медузия попробовала вдохнуть. Сырой затхлый воздух наполнил ее легкие. Вот так. Ни в коем случае не дышать полной грудью – осторожно втягивать воздух, не привлекая ничье внимание – дождаться, когда Черноморов отвлечется, и попытаться перехватить контроль над ножами – Чума научила ее это делать. Дождаться, когда Черноморов отвлечется…
Черноморов.
Черный Мор.
Ему подходит.
Не доверяя кровавому железу, Сарданапал приковал ее магическими путами. Повинуясь его воле, ножи немного отодвинулись; Медузия подумала, что сможет говорить. Белый маг стер кровь с ее шеи.
- Как жаль, что ты не на моей стороне, - усмехнулся он. – Чума поплатится.
- Это ты поплатишься, - прохрипела Горгонова.
В его глазах не было сожаления. Оно просто не могло там быть. Это чудовище всегда лишь смеялось, убивая ее друзей. Оно обращало в прах упырей и хмырей, а голову Вени Вия прислало в коробочке. Тем не менее, в этом мире все еще находились глупые маги, которые шли за ним и верили в его безумные обещания. Они погибали пугающе быстро, а Сарданапал перешагивал через трупы и двигался дальше. В этом мире уже не осталось безопасных мест – даже Тибидохс.
Тем более Тибидохс.
Сарданапал скривился – наверно, из-за того, что не смог прочитать ее мысли. Меди незаметно улыбнулась – она понимала, что любовь к Чуме защищает ее даже надежней, чем ненависть к этому чудовищу.
Мертвый академик поднял было руку с кольцом (все ту же, левую – правая висела плетью), но почему-то отвлекся и отошел, больше не обращая на нее внимания. Его всегда ясные голубые глаза подернулись серым туманом. Медузия опасалась туда смотреть: Чума говорила, что именно так он и заводит учеников. Те, кто уверяли, что видели что-то живое в его глазах, так никогда и не стали прежними. Они были готовы отдать свою жизнь за это создание, и Чума убивала их  без колебаний.
Пожалуй, только Медузия знала, как горько оплакивает она их по ночам.
Сарданапал пошел к Жутким воротам, спотыкаясь и чуть пошатываясь, точно от слабости. Он всегда так ходил; это ничуть не помешало незаметно напасть на Медузию и обезоружить ее. Доковыляв, он коснулся сотрясающейся створки правой рукой. Рукав его длинного, некогда  оранжевого, а теперь, скорее, серо-бурого, балахона задрался, и Горгонова наконец поняла, почему правая кисть казалась тоньше левой – на ней не было кожи, только кости и красное, заветревшееся мясо.
Жуткие ворота сотрясались, но академик не спешил читать заклинания. Казалось, что он чего-то ждет.
Чего-то или кого-то.
Медузия закричала в отчаянии и рванулась вперед, чтобы отдать свою жизнь и кровь ненасытным ножам. Чтобы погибнуть, но не позволить проклятому Сарданапалу торговать ее жизнью.
Ее крик сменился хрипом – казалось, что каждую мышцу в прикованном к стене теле свело мучительной судорогой. Сознание и тело дробилось на множество осколков, но это не самое страшное – широко распахнув невидящие глаза и пытаясь втянуть хоть молекулу неожиданно-обжигающего воздуха, Меди понимала, что жива и цела.
Короткий, сухой щелчок.
Боль неожиданно исчезла, сменившись приятным теплом. Когда кровавый туман перед глазами рассеялся, Медузия поняла, что не сдвинулась даже на миллиметр – это сработали охранные заклинания академика. Сарданапал стоял пугающе близко, вытянув руку так, что едва не касался ее. Казалось, что она может пересчитать все сочащиеся гноем ссадины у него на лице и все колтуны в бороде.
- Нормально? - почти улыбнулся он.
Проклятый белый маг отступил назад, задумчивая дымка ушла из его глаз – они стали пугающе-острыми. Только бы не смотреть! Меди смотрела ему на ресницы, на брови, на чуть подрагивающие ноздри, на покрытые коркой потрескавшиеся губы.
- Ненавижу тебя, - прошептала она, обмякнув в магических путах: на эти два слова ушли последние силы.
- А, теперь вижу – нормально, - на этот раз он точно улыбнулся. И, отвернувшись, отбросил отросшие спутанные волосы за спину. Добавил вскользь. – Подумать только, а раньше ты была моим другом. Любимой. Соратницей. Ученицей.
Медузия замерла, не рискуя ответить. Только бы не бросить взгляд в ее сторону, не выдать себя  - свою радость – голосом, жестом или движением! Только бы он не заметил…
- Здравствуй, убийца, - бросил Сарданапал через плечо. – Добро пожаловать в нашу «теплую» компанию.
Чума захохотала – она и не пыталась обмануть его. Медузия позволила себе немного расслабиться. Все будет хорошо… все уже хорошо. Гнусному Сарданапалу ни за что не победить  Чуму-дель-Торт, но он, несомненно, попытается это сделать – прекрасно.  Он отвлечется, и Меди попробует сбросить путы и перехватить контроль над ножами.
Чума приближалась медленно, обходила его по кругу, наставив на него руки, украшенные десятком магических перстней, самых красивых и мощных. На некоторых пальцах их было несколько. Она не нападала – пока. Черноморов тоже не нападал, ждал первого шага, чтобы ответить всей своей мощью. У него было всего одно кольцо – тусклое и невзрачное – на среднем пальце правой руки, но ни Медузия, ни Чума не были склонны недооценивать этого противника.
Все же владычица Тибидохса не могла не похвастаться:
- В этом мире Медузия моя… как ты сказал? Ученица, соратник, любимая, друг.
Сарданапал отступил назад, Чума тут же приблизилась на такое же расстояние. 
- Подумать только, ты даже не можешь сказать сама, не повторяя моих слов! – засмеялся Черноморов. – Меди может быть твоей ученицей, соратницей и любовницей, но никак не другом. Дружба предполагает свободу воли, а не тупое зомбирование.
Казалось, что он не отступает к Жутким Воротам, а, напротив, надвигается на Чуму. Лицо великой волшебницы перекосилось в ужасной гримасе – от этой картины сердце Медузии  разрывалось от боли.
- Ты ничего не понимаешь в дружбе! – крикнула она, чтобы отвлечь.
Сарданапал отвлекся своеобразно – швырнул в Чуму сгусток огня. Колдунья едва успела блокировать, а он уже подскочил к ней и, вырастив из руки огненный меч, попытался пронзить ее сердце. Чума уклонилась и ответила гладом искр, а белый маг лишь смеялся. Он создавал призрачных воинов, атаковал дождем, градом и молниями, доставал из воздуха странное оружие, призывал демоном и превращал пыль у них под ногами в древние крепости…
Чуме никак не удавалось перейти в наступление.
Медузия закрывала глаза, чтобы не видеть их страшного боя, но не могла закрыть уши и отключить чувства; она поднимала веки после каждого вопля, но не могла разглядеть ничего, кроме смутных теней. Она мечтала лишь об одном – чтобы проклятый Сарданапал отвлекся, и ей удалось  обратить ножи из кровавого железа против него.
- Решил взять реванш?! – завопила Чума, уворачиваясь от капель раскаленного металла, которые жгли до боли, проедая тело насквозь. Она еще пыталась сопротивляться, но неуклонно проигрывала. 
- На этот раз мне нет нужды беспокоиться за чью-нибудь жизнь, - спокойно ответил Сарданапал. Но это было спокойствие в смерти. Его голос был голосом человека, у которого не осталось ни единого близкого существа. Который рехнулся от боли и одиночества.
Медузия знала: здесь явно что-то не так.
- Ты в это уверен? – захохотала Чума. С ее сухих тонких пальцев сорвался сгусток плазмы… не в академика, в Меди! Горгонова распахнула глаза в ужасе и отчаянии: ведь именно сейчас, в плену у  кровавого железа, она беззащитна перед этим огнем. Чума не могла этого не знать. Но почему,  любимая, почему?!
Медузия закричала в последний раз, срывая голос до хрипа…
Навстречу огню метнулись сковавшие ее путы – удар страшной силы не смог погасить сгусток плазмы, но заставил его изменить траекторию. Ревущая смерть пронеслась мимо и расплескалась о стену в двух метрах от Меди. В ушах отозвался безумный хохот Чумы-дель-Торт:
-  … вот видишь, ты все же…
Конец фразы заглушил стук ее сердца. Зачем, любимая?! Почему?!
Меди трясло – магические веревки уже не поддерживали ее, и ей пришлось прижаться спиной к стене, чтобы не упасть на ножи. Она закрыла глаза и разглядела кусочки мозаики, которые безуспешно пытались сложиться у нее в голове.
Чума швырнула огненный шар.
Чума понимала, что может убить этим Меди, но все равно сделала это. Но почему?
Разве Чума не шептала ночами, что любит ее? Разве не клялась в вечной верности?
Неужели все это было ложью?
Сердце Медузии разрывалось от боли,  но она не могла не заметить еще одну странность. Сарданапал, этот мертвый, ненавидимый всеми проклятый маг,  это жестокое кровожадное чудовище, этот монстр… зачем-то он спас ее.
Казалось, что мир, в котором она жила раньше, раскалывается на кусочки, осыпается как яичная скорлупа, и через трещины уже просвечивает что-то другое. И это «что-то» настолько противоречиво и непонятно, что явно не может существовать по законам, написанным Чумой.
Не значит ли это, что Чума лжет?
Все это было настолько странно, что Меди почти пропустила, как академик бросил в Чуму еще один зачарованный нож. Она была уверена – их всего два. Оказалось, три. Владычица Тибидохса попыталась отбить или изменить его полет искрой, но не смогла. Почти вскрикнув от неожиданности, она отскочила в сторону, не заметив нарисованной на полу руны.  Возможно. Чума просто посчитала ее неопасной - так или иначе, это оказалось ошибкой.
Чума очутилась в сияющей клетке шириной метр на метр. Лицо исказилось от ярости, колдунья бросилась на горящие голубым огнем прутья… и замерла, наблюдая, как осыпаются в прах ее перстни.
- Думаешь, победил?! – прошипела она срывающимся голосом. – И не надейся! Рано или поздно я выберусь, и тогда…
Сарданапал даже не обернулся. Он завернулся в продырявленный плащ, словно тот мог защитить от холода (и словно холод имел для его владельца хоть какое-то значение), и, чуть сутулясь, направился к Жутким воротам. 
- Тогда торопись, - бросил он через плечо. – Мне хватит двух-трех минут.
Медузия  расширила глаза, сообразив, что он собирается сделать. Чума, видимо, тоже это поняла: забилась о стены, тянула к ним руки, пыталась выбраться… тщетно.
Тогда она закричала:
- Остановись! Ты не знаешь, что делаешь!..
Проходя мимо застывшей Меди, Черноморов коснулся ее лица ледяными окровавленными пальцами. Видимо, это доставило ему какое-то извращенное удовольствие, потому, что, отвечая Чуме, он раздвинул потрескавшиеся губы в улыбке:
-  Ах вот как! А раньше, я помню, ты все мечтала их открыть… - касаясь рукой Ворот и снимая с шеи какой-то мягко мерцающий амулет, он сказал скорее для себя. - Ты даже не знаешь, чего я только не отдал ради этой минуты.
Отступив на два шага, он начал читать заклинания. Ворота тряслись и сияли ослепительным светом; утратив хладнокровие, Чума бросалась вперед, но ее тут же отбрасывало назад, в клетку. Среди сияющих прутьев она лишалась всех магических сил: едва ли Сарданапал мог сотворить что-то подобное. Скорее всего, он активировал одну из старых ловушек Древнира.
Все же у Чумы оставался последний шанс. Она нашла взглядом бледное лицо Меди.
- Медузия! Любимая, милая, дорогая…
- Ты правда хотела меня убить? - прошептала доцент Горгонова. Она уже не напоминала  сдержанную преподавательницу нежитеведения, скорее – отвергнутую возлюбленную.  – Ты говорила… клялась…
Чума-дель-Торт не слушала ее.
- Ты обязана вырваться и помешать Сарданапалу! Он должен полностью сконцентрироваться… дождись, когда он утратит бдительность и подчини себе ножи.  Не думаю, что кровавое железо способно реально ему повредить, главное – отвлечь от Ворот…
- Ты правда… правда… - шептала Медузия. Она не верила, а у Чумы не было возможности обновить зомбирующее заклинание. Клетка не давала ей колдовать.
- Это не важно! – зашипела колдунья. – Делай, что я говорю!..
Внезапно ослепительный свет, исходящий от Жутких Ворот, сменился мягким и вкрадчивым сиянием, и Меди смогла разглядеть, что огромные створки медленно распахнулись. Ножи, нетерпеливо подергивающиеся у горла Медузии, застыли как обычные железки. Горгонова резко отсекла ворох опутавших их чужих мыслей и крепко схватила за рукояти, приготовившись встречать кровавым железом вырывающийся Хаос.
Но… странно, но духи хаоса не торопились лететь в Тибидохс.  Они ревели и бушевали где-то там, отсеченные от мира еще одной невидимой чертой; из ворот выбегали фигуры, никак не напоминающие духов. Первой выскочила молодая – лет двадцать с небольшим – рыжеволосая девушка в кожаном комбинезоне. При виде нее Чума-дель-Торт испустила особенно яростный вопль.  Рядом с ней – почти рука-об-руку – бежал светловолосый паренек с васильковыми  глазами, то и дело спотыкающийся об огромный футляр, который зачем-то тащил с собой. За ним – румяный упитанный тип с оттопыренными ушами, девушка с ядовито-фиолетовыми волосами… а дальше гурьбой посыпали подростки от десяти до восемнадцати, в общей сложности человек тридцать. Когда выскочил последний, Жуткие Ворота начали медленно закрываться, точно створки неуверенно тянули хозяева, наконец-то избавившиеся от надоедливых гостей.
Сарданапал стоял, прислонившись к стене недалеко от Ворот и прикрыв глаза. Кожа на лице высохла и напоминала пергамент, пальцы на левой – вытянутой – руке конвульсивно скрючились. На губах надувались и опадали кровавые пузыри. С одним из них проскользнуло короткое слово:
- Глеб. Где… Глеб…
Дети начали озираться, но Глеба, видимо, не было.
- Ему… тяжелее. Слишком много зла… 
Сарданапал открыл глаза  - радужка выцветала, казалось, с каждой секундой  - и Жуткие Ворота перестали закрываться.
Светловолосый парень поставил футляр и бросился назад. Девушка в комбинезоне почти поспешила за ним, но ее не пустили – схватили в медвежьи объятия, объясняли и уговаривали. Хаос взвыл вдвое яростней, недовольный тем, что у него хотят отобрать уже съеденную и даже почти переваренную жертву.
Медузия поймала взгляд Чумы. Сейчас.
Горгонова и сама понимала, что это лучший момент для того, чтобы метнуть в проклятого Черноморова нож: вынужденный защищаться, он отвлечется, не сможет удержать контроль над Воротами и те захлопнутся под действием силы, которая древнее, чем сам Тибидохс. Духам хаоса не удастся вырваться, но если Ворота не закрыть, а захлопнуть, они не успеют впитать ярость хаоса.  И этот отголосок ярости освободит из клетки Чуму, в своем стремлении искоренить все живое разорвет в клочья этих детей и даже, возможно, Сарданапала, который, кажется, исчерпал все силы и уже отдавал саму жизнь. Капля за каплей. 
Медузия ухватила нож поудобнее – кровавое железо задрожало от нетерпения – прицелилась и... отпустила. Отпустила не в академика, а просто бросила на пол и с неожиданно вернувшимся хладнокровием наблюдала за тем, как…
… как из Жутких ворот появляются две фигуры: светловолосый парень почти волочет за собой второго – темноволосого, смуглого…
… как Сарданапал закрывает Жуткие Ворота и сползает на пол с безумной, счастливой улыбкой. Его подхватывают, не дают упасть…
… как лопоухий возмущенно кричит: «Мамочка моя бабуся, какие десять лет, мы были там от силы пятнадцать минут!»…
… как беснуется в клетке Чума и кричит тому смуглому, Глебу, что если он откроет клетку, то станет ее учеником…
… как этот Глеб отвечает ей неприличным жестом…
… как эти напуганные, ничего не понимающие дети бросаются к ней, к Медузии…
Доцент Горгонова сама не понимала, в чем дело. Откуда они все взялись и как оказались за Жуткими Воротами? Почему их не поглотили духи хаоса? Как получилось так, что она влюбилась и верила лживым клятвам Чумы-дель-Торт? Как помочь Сарданапалу и почему он все-таки ее спас?
Только одно она знала точно.
В том – уже прошлом – мире явно было что-то не так.